С улыбкой...
Один батюшка, распекая нерадивых пономарей, краснел и сердито бурчал на них. А глаза по-прежнему светились добротой и любовью.
– Батюшка, – доверительно обратился к нему, – когда вы пытаетесь сердиться, напоминаете ребёнка. Того самого, про которого дети говорят «грозный, как жук навозный».
– Так ведь и пономари, как ребятишки малые! – рассмеялся он в ответ.
Люди незлобивые совершенно не умеют сердиться!
Стихира
Спевка на клиросе. Подошёл настоятель храма:
– Вы что, пропеть стихиру нормально не можете!
– Батюшка, покажите нам, как это поётся. Ещё раз. И ещё...
Три раза показал им «чудо песнопения».
– Батюшка! Вы же всякий раз пели по-другому???
– «Благо мне, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим» (Пс. 118, 71).
Рукомойник
Пришедшего ко мне в гости сильно беспокоили проблемы филаретовского раскола: «Как могут люди лишить кого-то Божией благодати? Что значит «запретить в служении», «извергнуть из сана»?»
Пока обдумывал богословский ответ, решил напоить гостя чаем. Но рукомойник «заурчал» – воду отключили.
– Иди-ка сюда, раб Божий. Вот тебе рукомойник «запрещённый в служении». Ведь священник – это тоже некий «рукомойник». Через него омываются наши грехи в Таинстве Покаяния. Через него произливается нам благодать Божия в Евхаристии и других Таинствах. Источник благодати – Сам Господь Бог. А священник – лишь «краник», служащий на нашу потребу. Если же этот краник сломается, то может натворить большую беду. Его на какое-то время «отключают» («запрещают в служении»), чтобы исправить.
Пример вразумил лучше «премудрости книжной». Прощаясь с гостем в дверях увидели, как рабочие выносили из соседской квартиры сломанный рукомойник.
– А этот рукомойник «извергли из сана». Он совсем испортился, сделался непотребным и не подлежит ремонту. Потому его заменили другим...
Фотография
– Батюшка, почитать ли Григория Распутина? Вот у покойного о. Николая, Залитского старца, висела фотография Царской Семьи вместе с Распутиным...
– У одного известного батюшки я обратил внимание на большую дореволюционную фотографию, висевшую на стене келии. «Собор духовенства N-ской епархии» – величественные владыки, благообразные архимандриты, маститые протоиереи. Все вместе. А ведь прошло несколько лет, и как изменились они! Кто-то стал священномучеником, кто-то исповедником. Кто-то ушёл в раскол. А кто-то вообще отрёкся от Христа. Но, что удивительно, – хозяин кельи смотрел лишь на святых. Нечестия он не замечал – оно его не интересовало.
Дети лейтенанта Шмидта
После смерти великих старцев сразу появляется огромное количество их духовных чад. Такую стадионную толпу старцы и при жизни не встречали! Притом «сиротки» частенько лгут, ссылаясь на авторитет почившего. Приписывают старцам свои измышления и бессовестно переиначивают сказанное некогда святыми мужами.
Что ж – «мёртвые сраму не имут»...
Покаяние
Возле стола лежала разбитая банка с остатками варенья...
– Ну, и кто это сделал? – строго спросил Отец, войдя в комнату.
– Я не знаю, – залепетал Маленький Мальчик, покраснев, – может быть наша кошка? Или моя сестричка?
Отец грустно улыбнулся. На его глазах появились слёзы. Он прекрасно знал о проделке Мальчика. Он ждал лишь того, когда Маленький Мальчик сам признается и попросит прощения.
Вы думаете, Бог не знает о наших грехах?
Духовная литература
В выборе духовной литературы всегда стоит советоваться с духовником. Даже святоотеческие книги следует подбирать так, чтобы они соответствовали и твоему духовному возрасту, и твоему образу делания.
Книги по высокой аскетике порой увлекают новоначальных христиан (неофитов), но могут вместо пользы принести непоправимый вред.
Папамобиль
Когда cв. Апостол Пётр шёл в Рим, он знал, что в итоге получит не мешок подарков «від щирого римського народу», а крест и гвозди. И почему-то не вёз с собой ни «папамобиля», ни даже «папаверблюда». И римские полицейские-центурионы охраняли не Петра, а от Петра. Но св. Апостол был абсолютно уверен, что ни один волос не упадёт с его головы без Воли Божией. Он уже научился не сомневаться. И не сомневался в том, что Бог даст ему достаточно времени, чтобы исполнить порученную миссию. А когда и как он закончит свой путь – не столь важно.
Зависть
– Батюшка! Как мне одолеть зависть? Смотрю на шикарные машины и роскошные дома – прямо «жаба давит».
– Ква-ква! (Засмеялся). А если серьёзно, то походи на похороны. Просто посмотри, как хоронят совсем незнакомых тебе разных людей. Постой в сторонке от процессии и поразмышляй. Ведь у «савана нет карманов». Ничего не берёт душа с собой кроме добродетелей и нераскаянных грехов! По-настоящему, по-доброму можно «завидовать» лишь благочестию смиренного сердца и высоте праведной жизни. И стараться подражать этому.
На похоронах
Житие же сень и соние... Cедален заупокойной службы
– Усоп. Уснул вечным сном... – вздыхает родня.
– Да нет! Усопший-то как раз проснулся в жизнь вечную. В ту, которую заслужил. Это мы, живые, пока ещё спим.
«Действительно всё суета, жизнь (наша) тень и сон: ибо напрасно мечется всякий рождённый на земле. Как говорит Писание: тогда мир приобретём, когда во гроб вселимся, туда, где вместе цари и нищие. Поэтому, Христе Боже, преставльшегося (умершего) раба Твоего упокой, ибо (Ты) Человеколюбец» (седален заупокойный в русском изложении).
Послушание
В стародавние времена в один удалённый монастырь прислали нового настоятеля. Настоятель не знал ни братии, ни традиций обители. Но сразу стал устанавливать свои порядки. «Круглое заставлял носить, квадратное катать». Монахи, не желая упадка обители, всё делали по-своему, по-старому. Настоятель гневался, братия роптала. Многие уже подумывали покинуть святые стены. Но прежде решили сходить за советом к старцу-схимнику, что жил отшельником в лесу.
Старец внимательно выслушал жалобы братии. И тихо спросил:
– А вы смиряться не пробовали? Делайте всё так, как говорит настоятель. А милостивый Господь наш вознаградит ваше послушание.
Братия возвратилась в обитель и принялась в точности исполнять все благословения настоятеля – «круглое носят, квадратное катают». Жизнь в монастыре стала совсем невыносимой. На целых три дня...
На четвёртый день в монастырь проездом заглянул местный архиерей. Увидев обитель в нестроении, воочию убедился, что всё происходит по воле настоятеля. Отстранил настоятеля от дел и услал «на сторону далече». Братии же повелел избрать нового из числа своих. Вскоре обитель вновь процветала. Всего-то чуть-чуть смирения...
Выбор
Отходя в вечность, христианин надеется на милость Божию к подвизавшейся душе. Безбожник видит за гробом лишь мрак небытия. Но Промыслом Божиим и неверующий обретает веру.
Произошла эта история в страшные 30-е годы XX века. Кровавым вихрем проносились аресты. Закрывали монастыри, разрушали храмы, расстреливали священнослужителей. В небольшом уездном городке отец Иоанн, приходской диакон средних лет, прямо после службы получил предписание явиться к оперуполномоченному.
– Присаживайтесь, Иван Евстафьевич, – молодой опер в пенсне указал на привинченный к полу стул. – Лично к вам мы претензий пока не имеем. А вот настоятель вашего храма нас очень беспокоит. Ознакомьтесь, пожалуйста, и подпишите.
«Призывал к свержению советской власти», «в проповедях поносил партию и правительство», «возглавляет тайную организацию контреволюционеров-тихоновцев» – стандартные фразы доноса. И внизу его, отца Иоанна, фамилия!
– Поставьте только дату и подпись. Вы же советский человек?
– Я не подписываю доносов! Настоятель, отец Василий – честный человек, настоящий пастырь. Хотите меня расстрелять – расстреливайте! Эту дрянь я не подпишу!
– Подпишешь, куда ты денешься... И не таких святош обламывали!
Опер недобро усмехнулся. Взяв отца диакона за руку, завёл в кабинет напротив. Там перед следователем сидела молодая женщина и плакала.
– Фамилия? Имя? Возраст? – посыпались вопросы следователя.
– Синицына Александра, 23-х лет, работница «Облрыбтреста», замужем, проживаю...
– Дети есть?
– Двое... Сёмка и Мишка...
– За что задержали?
– Не знаю. Только что двое в штатском остановили на улице и предложили пройти «куда следует».
Обернувшись к отцу диакону, опер медленно произнёс:
– Это я приказал задержать первую попавшуюся. И если вы, «отец Иван Евстафьевич», немедленно не подпишите документ, то гражданка Синицына, работница, мать двоих детей, будет расстреляна! Ясно тебе?
– Я ничего не подпишу!
Женщина завыла в полный голос.
Опер явно не шутил. Дал ей звонкую пощёчину:
– Заткнись, дура! Ты-то в Бога веришь?
– Не-ааа!
– Видишь, какие они, попы? Им только бы свои шкуры спасти. Всегда с вас кровь сосали, а вы – хоть подыхай! Им-то всё равно! Вот и вся их вера!
– Вы меня отпустите, я их ненавижу. И Церковь ихнюю, и веру, и Бога...
Словно очнулся от этих слов отец Иоанн. Больно слушать ему хулы. Не может он предать отца настоятеля. А девчонку эту, глупую... жалко! Не дай Бог с таким сердцем смерть приимет – прямиком в ад! А ведь и за неё распялся Христос...
– Не бойся, дочка. Никто тебя не тронет. Мы с отцом Василием свой путь к Богу знаем. Дай Боже, и тебе свою дорожку к Нему найти. Давайте вашу бумагу. Я подпишу...
Настоятеля забрали в тот же вечер. Через два дня пришли и за отцом диаконом. Господь дал им возможность встретиться в тюрьме, и настоятель одобрил нелёгкий выбор отца Иоанна. Вскоре оба претерпели мученическую кончину.
Р.S. Говорят, что именно эту историю рассказала своим сыновьям, отцу Симеону и отцу Михаилу, монахиня Афанасия (в миру Александра Синицына).
Ранее опубликовано:
Отрок.ua. 2003. №3 (3).