Посвящается моим братьям
Старый солдат поднял потное и грязное лицо, на минуту оторвавшись от кружки с уже остывшим чаем. Встретился со мной взглядом, а потом с упрёком произнёс куда-то в сторону:
– Ну, нельзя штабным к нам в окопы! Они от взрывов да свиста пуль сраться начинают. Все траншеи дерьмом своим завалят, а нам в тех траншеях ещё оборону держать. Мне в их дерьме из столичных харчей валяться противнее всего. Пусть лучше у себя в штабах сидят, да с царедворцами жеманничают. А тут мы сами разберёмся. Нам-то тут с окопу врага виднее?!
– Много ты, олух, без командиров да генералов навоюешь! – не удержался я. – Даже когда и куда в атаку бежать знать не можешь!
– Про взводного своего ничего не скажу. Я его не знаю. Может он дурак, но я его почти не вижу – и хорошо. Меня ж в этот окоп из другого взвода закинули, потому что пулемётчик. А мне тут нравится – ребята здесь надёжные. Тот, что справа от меня – помладше моего будет, но уже сержант. Потому что лихой да толковый. Говорят, его к нам в окоп с флоту перевели, раньше на пароходе служил. Они там все смекалистые. А тот, что слева – человек солидный, семейный. Шутка ли – восьмеро детишек. А вот тоже в этом же окопе.
– Ну, вот и я о том! Вы в окопах, а генералы в столице жрут конфеты да пляшут на балах. Они-то без толпы адъютантов и воды в котелке не согреют. И вошь видели лишь в медицинской книге.
– А про генералов – ты вообще не суди! Штабные генералы-то – величина! На них вся наша военная наука, говорят, держится... Из котелка нашего они, правда, и не хлебают и за распухшими мертвяками от пуль не кроются. Зато важно и красиво рассуждают о войне. Хотя не все генералы такие. Вот наш генерал, к примеру, всю войну вместе с нами в этом же окопе. Сам и командует, потому что солдат всех своих знает лично. Слухи ходят, что на войне энтой он уж давно. И будто бы сам с простого солдата начинал. Верно, так оно и есть – он всегда вместе с нами в этой траншее...
Наверное, мой собеседник хотел рассказать что-то ещё, но, заметив приближающегося по траншее военного, подскочил и замер, слегка пригнувшись. Вытянуться «во фрунт» мешали свистевшие пули. Перед нами стоял ладный воин средних лет. Небольшая рыжая бородка, озорной взгляд из-под фуражки. Карабин в руке и... полевые генеральские погоны на простой, но опрятной солдатской шинели! Смерил меня взглядом, усмехнулся и, обратившись к моему собеседнику, произнёс:
– За писателя отвечаешь мне головой! А вообще как обстановка в твоём секторе?
– Радстртса, ваше высокблгородие! – скороговоркой отозвался старый солдат. – Обстановка нормальная! Стреляют они «в никуда». Вот только пулемёт ихний всё строчит да строчит – раздражает!
– А ты-то на что? Вступил бы с ним в пулемётную дуэль. Или боишься?
– Никак нет, ваше высокблгородие! Виноват, ваше высокблгородие! Не то, чтобы боязно – просто никак углядеть его не могу по своей слабости глаз.
– Ну ладно, держись, – произнёс генерал и, по дружески хлопнув солдата по плечу, двинулся дальше по траншее. Пройдя метров десять, остановился, вроде как прислушиваясь к тарахтению вражеского пулемёта. Потом повернулся, аккуратно взобрался к краю траншеи, примостил винтовку на бруствере. Несколько мгновений генерал всматривался в сумрачную даль, потом приник к прикладу. Хлёстко щёлкнул винтовочный выстрел. Далёкий вражеский пулемёт заткнулся.
– Держись. И не раздражайся, – крикнул в нашу сторону генерал. И двинулся дальше по траншее обходить вверенное ему войско.
– Видал, какой у нас генерал?! То-то же! Генерал генералу – рознь!